НКВД. Война с неведомым - Страница 7

Нет, у нас, конечно, с собой было. Шесть пистолетов на троих – три табельных «ТТ», два ТК и наган. И лимонка у старшего, на всякий пожарный. Только сразу было ясно, что работать по нему пистолетами – дело безнадежное. Громадина. А лимоночка только одна. Если не завалишь с первого раза – перетопит, как котят. Пополам пережамкает. К такой туше зубы должны прилагаться соответствующие. Да и зубов не нужно – навалится пузом на лодку, и конец…

Сколько мы так играли в гляделки, я до сих пор не знаю. Кто бы засекал время… Не час, конечно. Гораздо меньше. Но, как водится, показалось целой вечностью. Красиво говоря, вся жизнь перед глазами курьерским поездом пронеслась. Это мне сейчас уже не страшно, через сорок лет, а тогда…

Ну, потом… Да ничего такого, собственно. Эта тварь выдохнула – хрен ее маму ведает, пастью или ноздрями. Пасть она, во всяком случае, не разевала. Могуче так выдохнула, шумно и спокойно, полное впечатление, спокойно. Так вот: фффрррпрруххх…

И погрузилось утюжком. Только вода плеснула. Будто и не было.

Эх, как мы оттуда гребли! Весла хрустели, брызги летели! Как торпедный катер…

Ну и… А что? Мы ведь не на рыбалку собрались, мы шли на задание. А задания полагается выполнять от сих и до сих. К тому же у нас после этой встречи не было ни людских потерь, ни ущерба материальной части. Вот мы и выполнили задание в хорошем темпе. Взяли голубчика аккуратненько, пискнуть не успел, не то что тянуть пистоль из-под подушки. Собрали все, что полагалось, связали клиенту белы рученьки, резвы ноженьки – и поплыли назад той же дорогой. Конечно, той же самой. Другой не имелось. Не самолет же вызывать? На каком основании? «Товарищ начальник, там посреди озера разлеглась не известная науке тварь и не пущает…» Прописали бы нам и тварь, и самолет…

Конечно, плыть назад было жутковато – но стоял-то белый день. Солнышко на безоблачном небе, по берегам полно народу, плоты идут, деревья падают, шум, гам… Вряд ли оно показалось бы на людях, средь бела дня. О таком бы давно говорили. Вообще-то, потом мы тихонечко порасспрашивали, и оказалось, местные давненько рассказывали о чем-то подобном еще до революции. Выныривало в разных местах, такое же или похожее, и вроде бы никого никогда не трогало. А с другой стороны – если оно кого-то сожрало или утопило, те уже никому не расскажут…

Ну, что… Не в Академию наук же писать, а? На нашей службе не известных науке чудовищ лучше не наблюдать – в два счета спишут на водочку, что означает неумеренное потребление. А это чревато последствиями.

Нет, я и сам прекрасно знаю, что групповых, одинаковых алкогольных видений не бывает. И что? Три добрых молодца вваливаются к начальству и рапортуют, что они, все трое, лицезрели одно и то же мохнатое озерное чудовище.

Предположим, начальство поверит. Опять-таки, и что? Вот уж оно радо будет до усрачки! Ну совершенно нечем больше областному начальству заниматься в тридцать девятом году, кроме как докладывать по инстанциям, что на вверенной ему территории в озерах бултыхаются чудища… Можно подумать, наркомат от нас таких рапортов ждет не дождется. В то время, подчеркиваю, когда в едином порыве корчуют остатки ежовщины и добивают недобитых троцкистов… Сам нарком немедленно озаботится всех наградить за вклад в науку, профессоров спецсамолетами на озеро пошлет…

Не смешите!

Короче, мы все промолчали дружненько и слаженно. Благо нас и не спрашивали о постороннем, и нашего клиента тоже. Промолчали. Время на дворе стояло такое, что люди порой были жутчее любых чудищ. И так всякая хрень по ночам снилась…

Вот такая случилась история.

И знаете, по-моему, оно невредное. Социально неопасное, ха… Злобы не было в глазах. Захотело бы, сожрало в три чавканья.

Нет, не хищник. Или оно было сытое? (Вздыхает.) Ну, так вышло. Тридцать девятый год, ага. Не до посторонней лирики. Мы ж тоже не пеньки болотные, нам интересно. Но время такое было…

Я там служил до сорок четвертого. Ни разу больше не видел. Слухи – да, ходили. Но сколько было таких, кто видел, да не поднял шума, я попросту не знаю. Вообще, рассказывали много, жаль, не записывал. Вот, например, был у нас один ветеран. Так он рассказывал, что в двадцатом, когда он служил в особом отделе в Фергане, попался им заговоренный. От пуль, я имею в виду. Вывели они его исполнять – дали три залпа, а он стоит, и ни единой на нем раны. Еще пару залпов – а он стоит. Комендант подошел вплотную, шарахнул из кольта в упор – так ведь кольт осекло. Пара ребят попробовала так же, из пистолетов, в упор – и у всех осечки. И сколько по нему ни стреляли, ничегошеньки ему не делалось.

Ну, что поделать, если есть точный и недвусмысленный приказ именем революции? Кто-то вынул саблю и пластанул сплеча. Вот от сабли он точно был незаговоренный – развалило чуть не до поясницы.

Тогда я деду не поверил, признаться. А потом, после того, как собственными глазами видел на озере эту тварь… Готов верить. Получается, в жизни еще много загадочного. Жалко, не записывал, время было не то. А рассказывали много интересного…

2. Шелестящий ужас

(записано рассказчиком собственноручно)

О характере выполнявшегося нами задания говорить не буду. Мы в условленной точке встретились с кем следовало и возвращались с пакетом к месту, где с лошадьми оставались оперуполномоченные З-о, К-ов и Г-ов. Меня сопровождали о/у К-н и Л. (последний являлся корейцем по национальности и местным уроженцем). При подходе к зимовью нами была отмечена тишина в его окрестностях, производящая впечатление странной. В чем заключалась странность, мне непонятно до сих пор, но тишина каким-то образом оставляла стойкое впечатление физически ощутимого, давящего беспокойства. Имея основания предполагать нападение на зимовье перешедшей границу бандгруппы, я распорядился приготовить личное оружие и скрытно продвигаться к зимовью с трех направлений (по числу нас).